Галерея неудачников. и другие рассказы и повести - Ольга Хомич-Журавлёва

***

Потянулось время. Лиходейкин, решая серьезные вопросы – всё-таки он был как бы честным судебным приставом и сделал на самом деле немало хорошего на своём посту – слегка держал на заметке и это дело, хотя кроме него было и несколько крупных намёток.

Время от времени ему докладывали, что приходила старушка, сидела у закрытого кабинета по несколько часов и вздыхая, уходила.

***

Прошло несколько месяцев. Однажды в кабинет заглянула знакомая голова бабушки:

– К вам можно? Сегодня же приемный день?

– Да, только по быстрому – некогда, убегаю.

– А что же вы говорили, что снимите арест? А не снимаете? Может, я должна что?

Лиходейкин поднял бровь – клиент созрел:

– Ну, вы понимаете, у каждого вопроса есть своя цена.

– И какая она в моем случае?

Лиходейкин написал на бумажке «двести тысяч».

Бабушка вытащила очки, надела их, прочитала:

– Двести тысяч – чего?

– Рублей, разумеется.

В тот день старушка ушла, не сказав ни слова. Ну и ладно. Ещё время есть, пока не снимут арест официально.

Прошло еще несколько дней. Лиходейкин начал понимать, что рыбка срывается с крючка, ничего. Не она, так другая будет. Не велика потеря.

***

Что в тот день было? Христиане помпезно праздновали свое Рождество. Лиходейкин посмотрел телевизор, выпил полбутылки отменного коньяку и лег спать в полном одиночестве – жена с сыновьями улетела на зимние каникулы в Финляндию.

Сны наплыли как-то сразу. Сначала снились величественные снежные горы, на которых он никогда не бывал. Потом снег на горах мгновенно растаял, и его с бурным потоком мутной воды унесло в океан. Почему-то он точно знал, что это именно океан, а не море или озеро какое. Он начал отчаянно барахтаться и уже ведь почти утонул, но внезапно к нему подплыл ветхий плот. Кто-то схватил его за руку и вытащил на черные бревна. Слова благодарности застыли у Лиходейкина в горле. На него грустно смотрела спасительница – та самая бабка.

– Спасибо тебе, бабуля, за спасение. Дано не виделись. Почему не заходите?

– Так ведь, милок, умерла я. Вернулась тогда от тебя домой. Посмотрела на свой садик, да на домик, где столько десятков счастливых лет прожила, деток вырастила, да мужа покойного любила. Поняла – не мои они теперь. Денег то на откуп нету. Погоревала, погоревала – сердце то и не выдержало.

– И кто теперь хозяин земли?

– А разве есть у Земли хозяин? Она сама себе хозяйка.

– Ну – у дома?

– Он сам себе хозяин.

– Ну, раз вы умерли – кто-то в наследство же вступил? – Его начала раздражать бестолковость старушки.

– Милок. Вот ты одной ногой в могиле стоишь, а всё о том же. Не твоя это забота. Тебе о душе подумать надо бы.

– А чего о ней думать? Потом как-нибудь подумаю. А сейчас мне не до неё. Семья у меня…

– Нету у тебя больше семьи.

– Как нет…

– А погибли они – автобус перевернулся.

– Какой автобус? Моя жена сроду на них не ездила. Всегда машины брала в прокат.

– Вот автобус на её машину и перевернулся…

– Бред, какой! Нет, это сон! Сейчас проснусь…

– Погоди просыпаться. Я не всё ещё сказала! – старушка больно схватила Лиходейкина за руку. – Грехов на тебе тяжких столько, что не надо бы тебе помогать…

– Какие грехи? Я никому ничего плохого не делал!

– Ой, милок, я могу долго перечислять. Всё имеет причину и следствие. Ты создаешь причину, а потом наступает следствие. Ой, сколько же душ ты загубил, горемычный. Как там у вас, у юристов говорят – не знание закона не освобождает от ответственности? Так и в мире – неведение того, что творишь, не освобождает от наказания.

Лиходейкин вконец разозлился:

– Ну, всё, бабка, надоела ты мне ещё при жизни. И во сне я терпеть тебя больше не стану…

И он проснулся, обливаясь холодным потом:

– Чёрт, приснится же такое!

Телефоны жены и сыновей не отвечали. А через несколько часов он узнал, что в Финляндии у туристического двухэтажного автобуса отказали тормоза. На крутом повороте он перевернулся и со всего размаху упал на встречную машину с русскими туристами, то бишь, с его семьей.

***

Пролетели две недели с похоронами и с льстивыми соболезнованиями. Всё это время Лиходейкин спал урывками, без снов. Наконец, в начале февраля судебный пристав, впервые за долгое время провалился в глубокий сон и незамедлительно оказался на знакомом плоту. Рядом сидела в терпеливом ожидании старушка:

– Долго ты, милок. Похоронил своих? Вот горе то…

– Ах ты, старая ведьма! – заорал Лиходейкин, вскакивая на ноги, отчего плот угрожающе закачало.

– Тише! Опрокинешь нас ещё.

– Это ты их убила! Ты же заранее знала про автобус. – сжал кулаки Лиходейкин.

– Нет, милок, это ты убил их своими злодеяниями. Хотя, они тоже были хороши… Но они сами за себя ответят… Не думай, что твои неприятности закончились. Они только начинаются, как бы ты меня при этом не обзывал.

Лиходейкин снова сел на плот, выжидая, пока тот перестанет качаться и зачерпывать воду.

– Что ты мне там плела в прошлый раз про ногу в могиле?

– Вот! Понял суть то? Как вы там говорите – «клиент созрел»? А ведь, знаешь, милок, в любую игру можно играть в двое ворот.

– Про могилу – что? Быстро!

– Арест, суд, тюрьма, смерть.

– Нет, ну это слишком коротко. Поподробнее расскажи.

– Ага, интересно, стало быть? Донесут на тебя, не удобен ты станешь кому-то. Будет разбирательство, опять же – другим наука. Затем суд, с конфискацией имущества… А в тюрьме тебя в одну ночь долго резать будут – чтобы прочувствовал.

Лиходейкин знал, что старушка говорит ему страшную правду.

– Я так понимаю, ты не просто мне всё это рассказываешь?

– Правильно понимаешь.

– Я могу спастись?

– Можешь. Есть у тебя шанс. Выпросила я. Жаль мне тебя, горемычного.

– У кого выпросила?

– У Него.

– У кого – у него? Что за бред ты несёшь?

– Ой, милок, ты же всё равно во Всесущего не веришь? Так чего выпытываешь? Говорю, есть шанс. Поверили мне, невинно тобой убиенной, когда я за тебя просила.

– Ну, и чего выпросила?

– Есть под Якутском село Качикатцы. Живет там семья – мать с тремя детьми, да старик полоумный. Ты их кормильца по миру пустил. А тот на себя руки наложил. Семья от кредиторов бандитов в бега на край света бросилась. Поезжай к ним. Они тебя гнать будут, а ты псом подзаборным под их крыльцом ляг. Они тебя ненавидеть будут, а ты для них будешь работать и денно и нощно – прощения просить…

– Бабка, да ты чё, ваще ума лишилась? Ты с кем разговариваешь?! Да я тебя… – Лиходейкин сжал кулаки в бессильной злобе.

– Милок, да ты ж меня уже убил. Чего кипятишься то?

– Ну, ваще! Кто такой идиотизм придумал!

– Понимаешь, выбор у тебя не велик. Или, или…

***

Лиходейкин проснулся от собственного крика. Бросил взгляд на часы – пора было отправляться на службу.

К середине дня, в кабинет судебного пристава вошел его правая рука – Бакеев:

– Николай Афанасьевич, тут человечек из области звонил – очень надежный человечек. Проверка завтра намечается показательная. Перед мировым сообществом выслужиться хотят, мол, вот какая у нас демократия – невзирая на чины и звания, коррупцию выявляем, да виновных строго наказываем. Шепнули, что в нашей области выбор на вас пал – вам терять нечего, семьи то нет…

«Вот оно! И опять бабка правду сказала! Чёрт, да что всё так быстро то происходит, очухаться не дают». Лиходейкин позвонил в область, на что ему ответили, что ничего не поделаешь – комиссия с международными наблюдателями прибудет завтра, и чтобы как следует подготовились.

Лиходейкин рванул домой. Чёрт с ней – с собственностью! Денег на счетах при достаточно. Про большинство счетов никто и не знает. Наличных тоже прилично. Уже к вечеру он подъезжал к областному центру. Купив билет на ближайший самолет, а им оказался рейс на Питер, Лиходейкин вышел на крыльцо аэропорта, чтобы покурить. И в этот момент на него обрушился сокрушительный удар….

***

Плот под судебным приставом немилосердно швыряло из стороны в сторону. Чёрные волны ледяной лавиной накрывали еле держащегося за канаты, стягивающие бревна плота, Лиходейкина.

– Смешной ты. – печально произнесла старушка, спокойно сидящая на плоту, не обращая внимания на стихию. – Ну, куда ж ты собрался? В Питере тебя сегодня же найдут. Ты же у нас фигура заметная.

– Бабушка, милая, вопрос меня мучает, скажи – почему так внезапно со мной все эти напасти произошли? Ещё меньше месяца назад ни за что не поверил бы, что со мной такое произойдет…

– Не внезапно, милок, не внезапно. Долго ты копил чашу гнева. Наполнилась чаша. Всё. Время пришло. Ты лучше поезжай в Качикатцы, пока разрешают.

– А что, там меня искать не будут?